Легенды Нойшванштайна Вадим Карелин
    Эту статью лучше читать дома, вечером, при мягком, приглушенном свете. Потому что днем, в суете и сутолоке, когда голова занята массой мелких проблем, все равно не поверить в то, о чем пойдет речь. Признаться честно, мы сами не очень верили, пока однажды не провели ночь в замке. В настоящем замке.
    Нам и раньше приходилось слышать, что замки могут говорить. Но воспринималось это скорее как поэтический образ и как побуждение к тебе самому, находящемуся в роли созерцателя, сделать шаг навстречу и попытаться проникнуть в его загадочную душу. Теперь, после Нойшванштайна, не отрицая вышесказанное, хочется только добавить: замки могут очень многое рассказать, но рассказать своим, особым языком.
    Мы (съемочная группа телерадиокомпании "Альтаир-TV", видеостудии "Нового Акрополя" и корреспонденты нашего журнала) приехали в Нойшванштайн для сбора материалов к фильму и статье об этом замке. Нам повезло: было получено разрешение на съемку в вечернее время, когда все посетители уже покинули замок. Незаметно шло время, мы делали свою работу, перемещаясь из зала в зал и стараясь запечатлеть в памяти видеокамеры и в своей собственной все самое важное, что видели, и одновременно все больше и больше подпадая под действие магии Нойшванштайна. Видя это, Крепф, хранитель замка, не спешил выгонять нас, несмотря на то, что уже были нарушены все сроки, а вместо этого открывал все новые и новые подробности истории Нойшванштайна. А вокруг оживали легенды. Их персонажи смотрели на нас с полотен на стенах и потолке; мы неожиданно сталкивались с ними, рассматривая предметы интерьера, и подчас даже самый маленький и незначительный предмет обихода служил ключом к пониманию смысла. На какое-то время, не измеримое обычными часами, мы как будто оставили XXI век и перенеслись в таинственный, возвышенный и благородный мир рыцарских легенд. Руки привычно носили и устанавливали штативы с освещением, перенастраивали аппаратуру, а душа старалась уловить что-то очень родное и близкое.
    Singers' Hall
    У каждого человека есть сердце, физический и духовный центр, и у Нойшванштайна тоже есть свое сердце, свой центр, где сосредоточено самое важное, - это так называемый Зал певцов, Singers' Hall. Это не просто самый большой, высокий и богато убранный зал. Здесь непроизвольно хочется смотреть одновременно вверх и вглубь. Вверх, чтобы рассмотреть бесчисленные детали росписей, посвященных главному герою этого зала - Парсифалю. Вглубь себя самого, потому что чем больше видишь и понимаешь, тем больше находишь параллелей с легендой в себе самом.
    Парсифаль - сын знатного рыцаря Гамурета, прославившего себя доблестью и благородством, но погибшего в бою. Его супруга Герцелойда дала себе слово, что их сын никогда не станет рыцарем, дабы не повторить трагическую судьбу отца... Вместе с несколькими верными служанками она поселилась в глухом лесу и попыталась оградить сына от всех трудностей и опасностей мира реального. Маленький сын Гамурета вел легкую и беззаботную жизнь и должен был поверить, что именно с этим спокойным и безобидным миром, созданным Герцелойдой, связана его судьба. Но неужели возможно заглушить голос собственного предназначения?
    На одной из сцен изображен момент неожиданной встречи Парсифаля с двумя рыцарями, случайно проезжавшими через лес. ............