Идиллия Пушкина «Земля и море» (источники, жанровая форма и поэтический смысл)
Кибальник С.А.
Стихотворение Пушкина «Земля и море (Идиллия Мосха)», согласно помете в беловом автографе (ПД 833, л. 2), было написано 8 февраля 1821 г. в Киеве:
Когда по синеве морей
Зефир скользит и тихо веет
В ветрила гордых кораблей
И челны на волнах лелеет,
5 Забот и дум слагая груз,
Тогда ленюсь я веселее
И забываю песни Муз:
Мне моря сладкий шум милее.
Когда же волны по брегам
10 Ревут, кипят и пеной плещут,
И гром гремит по небесам,
И молнии во мраке блещут,
Я удаляюсь от морей
В гостеприимные дубровы,
15 Земля мне кажется верней,
И жалок мне рыбак суровый:
Живет на утлом он челне,
Игралище слепой пучины,
А я в надежной тишине
20 Внимаю шум ручья долины. [i]
Непосредственный источник его считается давно и прочно выясненным. Это стихотворное переложение Н. Ф. Кошанским идиллии древнегреческого поэта Мосха (II в. до н. э.), озаглавленное «К спокойствию»:
Когда Зефир подует нежно,
По морю синему в приятной тишине,
Я лени сладостной предавшися небрежно,
Пленяюсь морем безмятежно,
И Музы милые не милы больше мне.
Когда ж восстанут волны бурны,
И с тяжким ревом грозный ветр
Воздвигнет сонмы волн из недр,
И, пеной осребрясь, шумят моря лазурны:
Тогда, взглянув на кроткий луг,
И вместе на моря превратны,
Кляну их – и клянет мой дух.
Люблю надежный дол, убежища приятны.
Лесочки мирные, долины ароматны,
И шопот кротких ив, и говор сосн вокруг.
О сколько бедствен тот, кто век живет средь моря,
Кому ладья всегдашний кров,
Кто часто с неудачей споря,
Забавой ставит рыбный лов.
А я возлягу здесь под явором шумящим,
Склонюсь главой своей к потокам вод журчащим:
Как нежен, сладостен для пастырей их шум,
Влекущий в тихий сон, не возмущая ум![ii]
То, что Пушкин следует за Кошанским, а не за каким-то иным переложением идиллии Мосха, [iii] помимо сходства в некоторых образах, подтверждается еще и тем, что греческий оригинал выполнен от лица простого поселянина, а не поэта. [iv] Отмечалось также, что такое истолкование оригинала, а также некоторые другие его детали Пушкин мог воспринять из комментария Кошанского к идиллии Мосха: «Может быть сие небольшое произведение родилось в счастливое время прогулки по берегу моря, или реки, когда волны после бури утихали; или в приятную минуту размышления об участи, когда поэт сравнивал всегдашнее плавание по водам с тихою и беспечною жизнию на твердой земле, когда почувствовал всю цену спокойствия и почел себя счастливым, видя, что судьба не определила его искать пропитания на бурной стихии <…> Мысль (в первых двух стихах Мосха. – С.К.) кажется следующая: когда зефир струит поверхность голубого моря, тогда дух мой, хотя робкий, стремится к плаванию, и Музы не пленяют меня столько, сколько тишина моря» (Кошанский. С. 241 – 242; курсив мой – С.К.). [v]
Не так давно стихотворение было детально сопоставлено с переводом Кошанского, проанализированы как случаи следования переводу-посреднику, так и отступления от него Пушкина и, кроме того, выявлен ряд реминисценций из поэзии Батюшкова и Жуковского, а также случаи использования поэтического языка карамзинистов.[vi] Это делает возможным не только более детальный анализ соотношения «Земли и моря» и его источников, но и решение вопроса о жанровой форме и о спектре поэтических смыслов, которые намечает художественная топика стихотворения.
Те слова (или части слов) в «Земле и море», которые имеют соответствия у Кошанского, выделены нами выше в текстах стихотворений (с некоторыми отличиями от того, как это сделано А.Р.Зарецким (ср.: Зарецкий. С. ............