Мне нужно то, чего нет….

План.

I Введение.

II Путь, длиной в пятьдесят с лишним лет.

1.1.       Самый крепкий брак «Серебряного века».

1.2.        Пусть каждый пишет, как хочет и что хочет - и прозой, и стихами.

2. Стихи ее - это воплощение души

4. Мне нужно то чего нет на свете…

4.1. - непонятна и чужда моя молитва!

4.2. Новая жизнь – эмиграция.

III Заключение.

«Как много было в ней – непознанного,

не узнанного, отринутого.. Столько и

не бывает в обычной женщине!

Вообще, в женщине, – не бывает!»

Введение.

Писать о Даме, законодательнице мыслящего Петербурга трудно. Трудно начинать. Трудно – понимать. Трудно - подыскивать слова для подлинного написания самых характерных черт, но самое магическое, самое удивительное: трудно было остановиться.. закончить, завершить очерк. Повествуя о ней в обычной, мягкой манере: женственной, пленительной – иногда ее называют «пронзительной», иногда «акварельной» - было бы неточно, не правильно, необъективно. В ней, Зинаиде Николаевне, за весь ее жизненный Путь, сложный, недопонятый, а то и вовсе - не понятый почти никем из пристрастных современников ее, было будто бы сразу несколько человек, несколько граней, несколько жизней.

От юности и до смерти. Как уловить их, как правильно описать, как отразить неповторимость, какими словами, строками, буквами, точками? О ней, «зеленоглазой наяде, сатанессе, русалке, «дьяволице с лорнетом», никак нельзя писать только чисто по-женски. Ее острый, критичный ум не потерпел бы тонкого кружева и излишней теплоты словоплетений.

1. Рисунок ее облика долженствовал быть резким, точным. Почти мужским. С какой то непременною тенью трагичности, постоянно присутствующей и в ней самой, и во всем, что она писала, во всем, что создала, что сохранила на дне своей резкой, ранимой, наполненной бесконечной горечью потерь, Души. Души под всегдашней ледяной маской невозмутимости и иронии над самой собою и над всеми окружающими. Гиппиус, «искусственно выработала в себе два качества: женственность и спокойствие, но в ней было мало женственного и внутри она не была спокойна!» Можно легко согласиться с последним утверждением, но поспорить с первым.

Женственности в ней с самого рождения, от природы, была бездна, тьма, нисчерпаемый омут, колодец, море! Не зря же в нее без устали влюблялись, очаровывались ею беспрестанно, увлекались, писали безумные письма, хранили много лет ее ответы.

Но море было в ней и - всего остального.. Того, с чем редко смиряется земное существование и земное понятие Любви. Горечи, ума, поразительной способности видеть суть и самую глубину вещей и называть все всегда лишь своими именами. Где то на грани цинизма. – мужской «привилегии» обычно…

Как много было в ней – непознанного, неузнанного, отринутого.. Столько и не бывает в обычной женщине! Вообще, в женщине, – не бывает! Но в ней все это – было. В том то – и загадка, в том то и фокус!

Блестящая красавица, лихая амазонка - всадница, пылкая музыкантша, художница, с косою до полу, нежным цветом лица, стройным станом и ореолом рыжеватых, пронизанных солнцем волос, без устали дразнящая сонм своих преданных поклонников язвительностью речей и колкостью намеков, мучающая их обещанием поцелуев, свиданий, пишущая по ночам в бесконечные дневниковые тетради, как несносна она была вчера, и как томительно скучно ей будет завтра, рядом с глупым и самодовольным лицом влюбленного в нее совсем безнадежно поэта Николая Минского или какого – нибудь «кузена Васи из Тифлиса!» Это, несомненно, Она.

Спокойная в своем чинном замужестве и холодном блеске ума петербургская светская дама, держащая известный в северной столице салон, с уютною зеленой лампой и чаем с английским печеньем. ............