Внутренняя и внешняя политика алавитов в Сирийской Республики во второй половине ХХ – начале ХХI вв.
Формально военный переворот 8 марта 1963 г., квалифицируемый в официальной сирийской историографии как «революция», означал, что политическая гегемония в Сирии перешла в руки ПАСВ. Тем не менее, реальная картина развития событий была значительно сложнее.
Данные израильского исследователя И. Рабиновича, касающиеся внутренней ситуации в ПАСВ того времени, свидетельствуют, что число членов баасистской партии накануне этих событий не превышало 500 чел., а ее руководство после распада ОАР лишь начинало кампанию по восстановлению партийных рядов. Возможность радикального изменения внутриполитической ситуации в Сирии определялась опорой ПАСВ на Военный комитет, где ведущую роль играли офицеры, представлявшие конфессиональную и региональную периферию. По сути дела, развитие событий в стране определялось достижением определенного консенсуса между партийным руководством, представленным ведущими лидерами ПАСВ М. Афляком и С. Битаром, с одной стороны, и членами Военного комитета, с другой. Этот консенсус И. Рабинович называл «армейско-партийным симбиозом». Появлявшаяся в то же время в баасистской доктрине концепция «идеологизированной армии», приходящей на смену «армии профессионалов», становилась косвенным подтверждением справедливости его вывода. Сюда же можно отнести и утверждения о том, что «технические знания военного второстепенны по сравнению с его идеологической компетенцией» 2.
Вопрос об «армейско-партийном симбиозе» в той форме, как он был поставлен И. Рабиновичем, заслуживает более пристального внимания. Израильский исследователь видит в этом «симбиозе» попытку укрепления партийного контроля над поддержавшей его частью офицерского корпуса. Его точку зрения во многом разделяет и Н. ван Дам. Разумеется, руководство ПАСВ не могло не стремиться к укреплению своего доминирующего положения в рамках союза между ним и представлявшим сирийскую периферию офицерством. Предлагаемая Н. ван Дамом трактовка баасистских документов начала 60-х годов лишь подтверждала это. Видимо, этот «симбиоз» был определенным вариантом крайне неустойчивого союза, в рамках которого происходила ожесточенная борьба как между гражданским руководством ПАСВ и армейскими офицерами, формально выступавшими в качестве членов партии, так и внутри круга этих офицеров. Ход этой борьбы в конечном итоге и определил окончательный выход военных алавитского происхождения к вершинам партийно-государственной власти.
Американский исследователь М. Сеймур, анализируя расстановку сил в рамках баасистского «армейско-партийного симбиоза», отмечал, что после мартовского военного переворота 1963 г. для выходцев из суннитского большинства последовательно ограничивался доступ в Хомскую военную академию. Принадлежавших к нему офицеров переводили на менее значимые армейские посты или отправляли в отставку. Одновременно новые власти оказывали содействие представителям вероисповедных меньшинств (это были, в первую очередь, алавиты и друзы) в замещении ими освобождавшихся должностей. Естественно, что в этом случае гражданские баасистские власти могли лишь послушно следовать той линии поведения, которая определялась их военными союзниками.
Осуществившие военный переворот 5-я и 70-я армейские бригады (располагавшиеся в местечках Кисва и Катана в непосредственной близости от столицы и становившиеся после 1963 г. ............