Часть полного текста документа:Святые страстотерпцы Борис и Глеб: к истории канонизации и написания житий. Когда же сложилось "Съказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба" в дошедшем до нас полном виде, т. е. объединенном со "Сказанием о чудесах"? Вернемся для этого к событиям конца XI - начала ХII в. и проследим дальнейшую судьбу и рухнувшей церкви, и распространение культа святых Бориса и Глеба в Древней Руси, и рассмотрим отношение к нему русских князей. Принявший киевский престол после Всеволода Святополк Изяславич, как и его отец, "не дрьзну" на новое церковное строительство. В 1102 г. Владимир Мономах тайно позолотил серебряные саркофаги святых. Его двоюродный брат Олег Святославич взялся завершить начатое отцом строительство и восстановил в 1111 г. церковь, однако Святополк не позволил Черниговскому князю перенести мощи святых Бориса и Глеба из деревянной, т. е. Изяславовой церкви, в каменную Святоcлавову, "зане не самъ бяше ее съзьдалъ, цьрькве тоя"2. Новые торжества по перенесению мощей Бориса и Глеба в новую каменную церковь, гораздо более пышные, чем в 1072 г., состоялись 2 мая 1115 г., уже во время княжения в Киеве Владимира Всеволодовича Мономаха. Даже сама история строительства каменной церкви в честь святых Бориса и Глеба отражает дифференцированный подход к культу первых русских святых, за которым скрываются разные интересы как Ярославичей, так и их сыновей. Очевидно, что Святославова позиция, выражавшаяся в первопочитании покровителя Черниговского княжества Глеба, не нашла, да и не могла найти сочувствия и поддержки у последующих киевских князей, а только у его сына Олега, князя Черниговского, закончившего отцово строительство. Но он не был ни киевским князем, ни столь влиятелен, как Мономах. Правда, в споре, где стоять саркофагам святых, разрешенном с помощью жребия, победил Олег, и гробницы были установлены в намеченном еще Святославом месте. Вся вышеизложенная история со строительством каменной церкви описана во второй части "Сказания о Борисе и Глебе", имеющей в тексте свое название "Съказание о чюдес(ехъ) святою страстотьрпьцю Христову Романа и Давида", или, сокращенно, "Сказание о чудесах", продолжившей первую часть после заметки "О Борисе как бе възъръмь", напоминающую по форме рекомендации к иконописному подлиннику. В мои нынешние планы не входит выяснение истории сложения дошедшего до нас полного текста "Сказания о Борисе и Глебе"3, но несколько предварительных замечаний придется сделать. Для меня является очевидным, что "Сказание о гибели Бориса и Глеба" вместе с рассказом о перенесении их мощей в 1072 г., помещенном уже в начале ХII в. в "Сказание о чудесах", были написаны в годы княжения в Киеве Святослава, т.е. между мартом 1073 г. и декабрем 1076 г. И свои рассуждения по этому поводу я изложил выше. Что же касается описаний трех чудес - о хромом, сухорукой жене и слепце из "Сказания о чудесах", то они были сделаны гораздо позднее, и даже не в 80-е годы, когда произошло чудо с сухорукой женой, и в иной, нежели у Нестора, редакции. К ним примыкает эпизод о заключенных в темницу, произошедший якобы при Святополке Изяславиче (а у Нестора - при Ярославе Мудром!); рассказ о золочении раки святых Владимиром Мономахом в 1102 г.; и повествование о новом перенесении мощей святых Бориса и Глеба 2 мая 1115 г. Совершенно очевидно, что эта часть "Сказания о Борисе и Глебе" не могла быть написана ранее последней даты. Помещение описания событий 20 мая 1072 г. ............ |