Российская революция 1917 года и ментальность больших социальных групп: проблемы изучения В.Л. Кожевин, Омский государственный университет, кафедра современной отечественной истории и историографии
    Слово "ментальность" удивительно быстро, без особого "сопротивления" вторглось в наш языковой обиход и, судя по тому, с какой частотой приходится сталкиваться с его повседневным (не только научным) использованием, - прочно закрепилось в современном российском лексиконе. Перестав служить элементом исключительно исследовательского дискурса, термин перекочевал в публицистику, сделался общеупотребительным в средствах массовой информации и на уровне бытового общения. Все это сопровождалось размыванием его и без того аморфного первоначального значения за счет расширения границ применения как в содержательном, так и в хронологическом отношениях.
    Еще совсем недавно авторы одной из аналитических публикаций журнала "Вопросы истории" сетовали на то, что "тенденция изучения исторических ментальностей на материалах России, едва обозначившись, не получила развития". Сегодня положение несколько изменилось: многие исследователи стремятся опереться на тот методологический инструментарий, который существует в арсенале данного научного направления, или, как минимум, использовать соответствующую терминологию. В России уже проведены и планируется проведение конференций, непосредственно посвященных проблемам изучения ментальности в рамках отечественной истории, публикуются сборники статей по этой тематике и первые специальные монографические труды . Но даже самый поверхностный анализ нынешней историографической ситуации позволяет утверждать, что применительно к сообществу ученых, занимающихся российской историей в нашей стране, довольно широкая и разнообразная интерпретация категории "ментальность" так же, как и в других областях культурной жизни, стала свершившимся фактом. Сравнивая существующие научные подходы, иногда поневоле возникают вопросы. Идет ли речь об одном и том же феномене? Откуда такой разнобой в оперировании понятием? В трудах по отечественной истории можно насчитать, наверное, больше десятка типов ментальности, рассматриваемых в качестве предмета исследования или выполняющих функцию вспомогательного концепта. Достаточно распространены сочетания: "ментальность интеллигенции", "крестьянская ментальность", "советская ментальность", "ментальность русского народа"; другие, к примеру - "ментальность мировой войны", "ментальность Петербурга" - единичны.
    Mы далеки от мысли отстаивать гомогенность понятия, тем более, что в мировой исследовательской практике именно благодаря гибкости и нестрогости вкладываемого в него смысла история ментальностей получила столь широкое распространение. Если же принять во внимание постмодернистскую волну, которая основательно захватив философию, литературоведение, социологию, теперь вплотную приблизилась к историческим дисциплинам, то подобные попытки и вовсе обречены на провал. Однако, для анализа проблем, о которых речь пойдет ниже, так или иначе важен инвариант значений, придаваемых авторами понятию "ментальность". Коротко его можно определить как неотрефлексированное содержание глубинных слоев сознания того или иного сообщества, группы людей, охватывающее всю картину мира и регулирующее поведение представителей этих групп; ментальные структуры отличаются большой устойчивостью, сопротивляемостью к изменениям; по длительности своего действия они сопоставимы со сроками существования самой группы или исторического феномена, с которым связывается наличие соответствующего типа ментальности ("ментальность войны"). ............