Часть полного текста документа:Проблема сверхчеловека в русской философии Ольшанский Д.А., Философский факультет УрГУ Итак, кто во Христе, тот новая тварь, древнее прошло, теперь всё новое Второе послание к Коринфянам 5: 12 В том, что Ницше был одинок, возвышался над всякой толпой, бросал вызов всему миру и миром был отвергнут, был весь смысл борений его духа, всё существо его поражающих идей. Н.А. Бердяев Фигура Фридриха Ницше оказала существенное влияние на развитие философской мысли Запада в ХХ веке; наследие философа стало весьма актуальным и определило в значительной степени пути русской философии в начале века и оказало существенное влияние на русскую мысль в эмиграции. Русская мысль во многом продолжала традиции немецкой классики, всегда вступая в диалог с мыслителями Запада, и во многом наследовала их традицию, о чём пишет Н. Бердяев: "Вся наша наиболее оригинальная и творческая мысль сложилась под влиянием германского идеализма и романтизма, Шеллинга и Гегеля" [1]. Этот религиозный диалог разворачивается прежде всего между универсализмом Гегеля и классическим русским номинализмом и персонализмом. Новый уровень этого диалога открывается при рассмотрении темы сверхчеловека в трудах Л.И. Шестова, В.В. Розанова и Н.А. Бердяева. Идея сверхчеловека, которая нашла воплощение в трудах Ф. Ницше, и во многом продолжила традиции немецкой классической философии, также явилась весьма актуальной для русской мысли: начиная с Ф.М. Достоевского, философии социализма, убившей бога, вплоть до наших дней. Русская мысль, по свидетельству Н. Бердяева, всегда была мыслью религиозной, мыслью о Боге, а значит, мыслью о человеке в Боге и мыслью о Боге в человеке; русская мысль как теософия всегда обращена и рассуждает о проблеме Богочеловека и человекобога. Потому учение Ф. Ницше как никакое другое было близко и русскому бунтарству и русской религиозности и послужило основой для философствования различных русских мыслителей начала века и философов-эмигрантов. "Ницше, по-своему воспринятый, был одним из вдохновителей русского ренессанса начала века, и это, может быть, придало движению аморалистический оттенок."[2] В русской философской традиции проблему сверхчеловека впервые ставит Вл. Соловьёв в работах "Идея сверхчеловека" и "Чтения о Богочеловечестве" и "Краткая повесть об Антихристе". Весьма популярные, сколь и опошленные, по словам Н.А. Бердяева, в России идеи Ницше о сверхчеловеке находят религиозную и национальную трактовку в философской системе Вл. Соловьёва. Автор "Идеи сверхчеловека" критикует позиции Ницше прежде всего по антропологической, а следовательно и религиозной, теме. "Дурная сторона ницшеанства бросается в глаза. Презрение к слабому и большому человечеству, языческий взгляд на силу и красоту, присвоение себе заранее какого-то исключительного сверхчеловеческого значения..."[3] Действительно, с точки зрения ортодоксального христианства, приверженцем которого был В.С. Соловьёв, подобное отношение к проблеме сверхчеловека, сама её постановка в таком ракурсе, кажется "дурной" и противоречащей идеалам христианского гуманизма. Действительно, волюнтаризм, проповедуемый Ницше находит выражение в весьма категорических, порой эпатирующих, выражениях немецкого философа: на первых же страницах известного "Антихриста" мы читаем: "Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. ............ |