Он и Она: бесконечный роман, безначальная мысль Н.А. Каш
    Меня мучит мысль, что кто нибудь сможет прочесть эту книгу.
    Виктор Лапицкий
    Дарим тебе эту книжку с надеждой, что хоть ты прочитаешь ее, потому что из нас никто не смог ее осилить
    А. М. (Из истории одной из книг: Морис Бланшо "Последний человек")
    "Странные" отношения Он - Она вдруг обретают лицо: лицо истинности любого происходящего между ними процесса. Эти отношения - процесс мимолетный, мгновенный, вечный, непрекращающийся. Затягивающий. Процесс мышления. Или лучше: думания (на письме ли, устно ли).
    Она Мысль. Трудно отказаться от такой интерпретации. Эта молодая женщина, которую возможно привлечь, которая подпадает под привлекательность, вырисовывается как фигура Мысли, Мысления. Возможно ли помыслить мысль женщиной? На первый взгляд, инерция "женщина чувство" не дает двигаться в этом направлении, однако под более пристальным взглядом оказывается, что она, мысль, оказывается такой же капризной и прихотливой, как женское существо. Мысль ведет себя абсолютно как женщина: она может внезапно придти и так же внезапно уйти, ее можно забыть, от нее может сделаться как хорошо, так и плохо, она может мучить и преследовать, довести до отчаяния, до исступления или просто сделать счастливым, а главное, она может быть разной.
    Но именно в этой перспективе "женщина - мысль" "странные" отношения обретают предельную ясность, становясь из "странных" единственно возможными.
    Эти отношения процесс появления мысли ("Ты меня видишь?") и обретения ею (неважно посредством кого, в данном случае творцом является Он) формы зримой, видимой, слышимой, читаемой, записанной и т. д. ("Сделай так, чтобы я смогла говорить"). Таким образом, отношения Он - Она буквально воспроизводят взаимодействие Инь - Ян (творческий процесс): оформлением женского, темного, пассивного начала посредством светлого, активного, мужского в мировую гармонию.
    Однажды встретившись в гостинице (Она пришла по малейшему Его знаку и осталась, принеся с собой нескончаемую ночь, а равно речь, "которую он стремился направить, подчинить ее направленности, к самой мере равенства, свету среди дня, вниманию среди ожидания, справедливости среди смерти"), они растворились друг в друге, стали неотделимы друг от друга как в черно-белом китайском символе. Их существование далее стало невозможным, кроме как друг с другом, друг в друге.
    Она была лишь его мыслью, но никогда галлюцинацией, несмотря на явленность вне присутствия. "Он ее ищет! В этом случае, даже если он ее и найдет, он найдет всего -навсего идею. Идею, правда, особого рода".
    "Ночь как одно-единственное слово, без конца повторяемое бесконечно тонкое слово" - невыносимое настоящее время - зажата между двумя временами, между прошлым и будущим. В этом безвременьи в ожидании есть настоящее (настоящее!) время. Находиться в ожидании - научаться переносить отсутствие, т. е. питаться иным, нежели материнская грудь, будучи от нее отнятым. Умение сносно переносить отсутствие - не что иное как забвение [1]. Собственно ожидание забвения и противостоит смерти.
    Между ними всегда присутствует кто-то третий: то Бланшо ведет "рассказ" от третьего лица (под маской автора), то комната - комната, которая, оставаясь той же самой, меняется, с каждым новым описанием становясь другой, то ожидание или забвение, становящиеся главными героями, главнее "действующих" лиц, то просто присутствие. ............