Как мы разбили Хазарский каганат Тамара Натановна Эйдельман
    Государство пухло, народ хирел.
    В. О. Ключевский
    За многие годы работы в школе я не раз обращала внимание на некоторые особенности употребления моими учениками двух вполне безобидных личных местоимений множественного числа, "мы" и "они". Не скрою, смысл, который они подчас придают этим словам, внушает мне серьезную тревогу. Предлагаю читателю вместе попробовать разобраться в том, кто же для наших детей - "мы" и кто - "они"?
    Вот характерный пример, известный всем учителям. Рассказывая о любой войне, в которой принимала участие Россия, ребята почти всегда употребляют местоимение "мы": мы разбили немцев под Сталинградом, мы победили Наполеона, мы разбили шведов под Полтавой... Это, во всяком случае, хоть как-то можно объяснить, а вот что означают слова "мы победили Шамиля", "мы присоединили Казань", "мы разбили татар на Куликовом поле"? И уж совсем поразительно: "мы разбили хазарский каганат", "мы торговали с варягами"... Замятин, да и только.
    В воображении ребят по просторам России-матушки во все времена и эпохи маршируют эти загадочные "мы". В разные времена "мы" - то поляне, то подданные Московского княжества, то жители нынешней Центральной России - в отличие от жителей Поволжья... И вот что интересно - в учебниках, которые главным образом и формируют такое восприятие, так никогда не пишут. Там все изложено аккуратно: не "мы" воюем, а восточные славяне, или князь Святослав, или московское войско, или армия Петра Первого. Но почему-то мои ученики абсолютно уверены, что все эти сражающиеся люди, многие из которых при ближайшем знакомстве показались бы им не просто странными, но совершенно чужими, на самом деле все равно - мы.
    Я сомневаюсь, правда, считают ли тверские школьники, что "мы" победили на Куликовом поле, кажется ли ребятам в Казани, что это "мы" присоединили Поволжье. И уж совсем странно предположить, что в дагестанских и чеченских школах звучат слова "мы победили Шамиля". Скорее всего, там выражаются подругому: "нас присоединили", "нас разбили". Но, по сути дела, меняется только знак: плюс на минус, а представление о том, что история - это вечная борьба между "нами" и кем-то еще, остается неизменным.
    Конечно, было бы наивно считать, что восприятие истории как противостояния "нас" всему остальному миру формируется исключительно школьными учебниками. Образы "своих" и "чужих" окружают нас с самого детства, они носятся в воздухе, ими полны повседневные разговоры и программы новостей, ки нофильмы и книги. Справедливости ради отметим, что подобная ситуация характерна не только для нашей страны. Но отсюда не следует, что учебники и учителя должны закреплять такое восприятие мира.
    Какую историю мы хотим преподавать?
    В наших школах уже довольно давно введена так называемая концентрическая система преподавания истории. Это означает, что на девятом году обучения весь курс должен быть изучен, а в десятом и одиннадцатом классах к пройденным темам возвращаются уже на более высоком уровне, сосредотачиваясь в основном на принципиальных и наиболее сложных вопросах.
    Внешне это выглядит красиво - так, кстати, изучают историю в школах большинства европейских стран. ............