Филиппов Тертий Иванович (1825-1899) Владимир Карпец, Москва
    Отход от Православия молодежи все более очевиден и уже приобретает очертания звериные, хотя слова сегодня иные, чем у колхозных атеистов... Где гарантия?... Такие люди, как Тертий Иванович Филиппов, государственник, чиновник, знаток церковного права, хотели, чтобы гарантия была...
    13 января 1873 года в собрании Санкт-Петербургского общества любителей духовного просвещения был прочитан доклад "О нуждах Единоверия". В первой половине XIX века Единоверие даже еще в большей степени, нежели "чистое" Старообрядчество, считалось чем-то "простонародным", "деревенским", в крайнем случае, "купеческим". Высшая иерархия Церкви смотрела на него как на явление, которое "надо терпеть"; "образованные сословия" полагали плодом "невежества" и "невоспитанности", если вообще о нем знали (как, впрочем, и сейчас); правительство "загоняло" народ в Единоверие. Мало кто при этом знал, что Единоверия по сути придерживались ушедшие в нети еще в начале XVII века князья Ухтомские, Карголомские, Мышецкие, Грузинские, потомки Рюрика, благоразумно скрывавшиеся в своих отдаленных вотчинах. "Барин на Пасху в церковь ходит, а дома моленную держит и службу правит по-старому, а люди у него все по филиппову согласию, а то и по спасову" -- обычная за Волгой картина. А в Петербурге чуть не каждого чиновника вдруг хоронили на Охте, на единоверческом кладбище, о чем товарищи по столу при жизни и не подозревали (разве что табаку не курил), и начальство помалкивало - ежегодное "свидетельство о бывании на исповеди и у святого Причащения" в единоверческом храме по юридической силе было приравнено к общеправославному и давало возможность безпрепятственно верой-правдой служить Царю и Отечеству, да и "подкормиться", капиталец детям скопить. Так и жили. И оказывалось Единоверие как бы само собою подлинной верой народа, в толще своей не отказавшегося от двуперстия, лестовки, бороды да богородичного платка. Посмотреть на фотографии даже уже 70-х годов XIX века - крестный ход где-нибудь в Нижегородской губернии - несут образ - как ни есть "раскольницы"! Но нет - значится - епархия, консистория... И только в столицах иначе - Царь с Царицей даже не по-французски говорят, а по-английски, и Царевич не лапушка и солнышко, а "бэби"... "В этой азиатской стране я - единственный европеец", -- говорил Николай I. Знакомо? Но - единственно законная власть, удерживающая великую Империю; кто против - слуга ада. И как часто среди этих слуг ада оказываются те, кто отстаивают исконно русские старинные вольности, в том числе и церковные, в том числе и двуперстие с лестовкой! Как соединить это несоединимое? В конце XIX века появились в России люди - их было преступно мало! - задумавшиеся о том, как это сделать. В официальных учебниках их называют "поздними славянофилами". Это очень неточно. Гораздо точнее другое название, хотя оно, быть может, слишком "современное" -- "консервативные революционеры" -- все-таки так, ибо осуществление их идей означало бы революцию не как распад февраля 1917 года, а как возвращение смысла всему - от царской власти до исконно народного тягла. Их имена можно сосчитать по пальцам: Николай Яковлевич Данилевский, Константин Николаевич Леонтьев, Лев Александрович Тихомиров... К их числу принадлежал и Сенатор, Государственный контролер, председатель Императорского Православного Палестинского общества, писатель Тертий Иванович Филиппов (1825-1899). ............