В истории допетровской России царствования Алексея Михайловича и Федора Алексеевича стали временем окончательного оформления целостного комплекса дворцовых церемоний, ставших той формой, в которую облекалась самодержавная монархия первых Романовых. Дворцовые церемонии выполняли ряд важных задач политического характера, имели значение не только для царского двора, но и государства в целом. Церемонии формировали и поддерживали в народе образ идеального православного государя, своей масштабностью и пышностью повышали авторитет царской власти в глазах соотечественников и иностранцев. Особенность церемоний допетровской России заключалась в отсутствии разделения на религиозные (церковные) и светские. Практически каждая из них включала в себя и духовные и мирские элементы, строилась на равенстве ритуальных действий, производимых представителями светской власти и лицами духовного звания. В целом дворцовые ритуалы символизировали единение государства и Церкви.
Согласно традициям того периода каждая церемония должна была иметь свой чин, современным языком, — сценарий, по которому она производилась. Необходимость наличия чина церемонии диктовалась эстетическими представлениями второй половины XVII в. Согласно им, ни одно действие или явление не могло отвечать понятию "красоты" без сличения с неким образцом.
Одними из важнейших официальных церемоний были Чины венчания, или поставления, на царство. Помимо прочего в этих Чинах большую роль играла идея преемственности власти русских царей от византийских и римских императоров. В отличие от постулата о божественном происхождении царской власти этот постулат раскрывал национальные особенности российской монархии. Мысль о преемственности царской власти от Византии стала активно формироваться при Московском дворе еще в XV веке. После этого в трудах придворных идеологов идея "Москва – Третий Рим" получала все большее и большее обоснование. В середине XVII в. "Чин поставления на царство царя… Алексея Михайловича" отнес время преемственности царского венца от "греческих" царей к периоду Владимира Мономаха. Формула наследования российских самодержцев византийским императорам окончательно утвердилась в "Чине поставления на царство… Федора Алексеевича". Оба чина особо останавливались на том, что Владимир Всеволодович "превысочайшую честь и царский венец и диадиму от греческаго царя Константина Мономаха восприим: сего ради и Мономах наречеся, от него же вси великие государи царствия венцем венчахуся"
Стремление "удревнить" и тем самым еще более возвысить царскую династию выразилось в том, что официальная идеология XVII в. развивала ранее существовавшую идею о принятии власти первым русским князем Рюриком от римского императора Августа.
Интересна и еще одна идейная тенденция, появившаяся в 70–80-е гг. XVII в., а именно тенденция уподобления царя Богу, которая нашла свое выражение в челобитных, адресованных на царское имя. Отчасти ее развитию способствовала организованная при коронации Федора Алексеевича сакрализация самодержавной власти. Вопреки русской традиции Федор после миропомазания принял причастие в алтаре, о чем свидетельствует "Чин поставления на царство…". Между тем, сам Федор Алексеевич, человек знавший меру в своих начинаниях, был крайне рассержен новой идеей, реализовавшейся его придворными. ............
